Лотос
Эрле была красива, как первый проблеск весенней зари. В высокой траве у задумчивых ильменей проводила она знойные дни, веселая, здоровая, гибкая. Подражала крику птиц, перепрыгивала с кочки на кочку, жила жизнью степных болот и знала самые сокровенные их тайны.
Эрле росла. А Сангаджи кочевал то близ широкой Волги, то по тихой Ахтубе. Летело время, множились табуны. Немало приезжало и купцов из Персии и из Индии, много добра накупил у них богатый Сангаджи для своей дочери.
Часто длинные караваны сытых верблюдов отдыхали у его стойбища. Знатные сваты в богатых, ярких одеждах слезали у его кибитки.
Мать Эрле, старая Булгун, сидела у ее изголовья, с глазами, полными слез.
«И зачем это так раскричался ночной кулик, — думала она. — Зачем так печально шумят над ериком ветлы и о чем вполголоса говорит Сангаджи в соседней кибитке с богатым сватом… Милая моя Эрле, когда я носила тебя под своим сердцем, я была счастливей, чем сейчас, — тогда никто не мог отнять тебя у меня».
А в то же время Сангаджи говорил знатному свату:
— Ничего мне не надо за мою Эрле потому, что она дороже всего на свете. Разреши мне поговорить с женихом, я хочу узнать, сколь он разумен, и пусть Эрле сама решает.
Обрадовался сват, вскочил в седло, поскакал к нойону Тюменю и рассказал о том, что, видно, скоро положат Эрле поперек седла и привезут к молодому Бембе.
У слияния двух рек догнали Сангаджи сваты нойона Тюменя.
Богатые цветные наряды сватов играли радугой на утреннем солнце. Впереди всех ехал Бембе, сын беспощадного, свирепого нойона Тюменя, чье имя приводило в трепет всю степь.
— Пусть сама Эрле скажет тебе условия, — промолвил Сангаджи, когда Бембе сказал, что Эрле нужна ему, как сурепка верблюду, как ильмень утке, как солнце земле.
Громче заговорила степь, и запели в реке волны, выше подняли метелки камыши и приветливо смотрели верблюдицы, когда к гостям вышла красавица Эрле.
От великих гор до долины реки Или и глубокого озера Балхаш ездил Бембе, видел он тысячи прекрасных женщин, но такой, как Эрле, нигде не видел.
— Все, что хочешь, проси, — сказал он ей, — только согласись.
Улыбнулась Эрле и произнесла:
— Бембе, сын знатного нойона, я рада видеть тебя и вечно останусь с тобой, если ты найдешь мне цветок, прекраснее которого нет не только в нашей степи, но и во всем мире. Я буду ждать до следующей весны. Ты найдешь меня на этом же месте и, если принесешь цветок, я стану твоей женой.
Собрал нойон Тюмень родовых старейшин и оповестил их:
— Объявите всему народу, чтобы тот, кто знает о таком цветке, пришел без страха и рассказал нам за большую награду.
Быстрее ветра облетел степь приказ Тюменя. Однажды ночью к кибитке нойона подъехал запыленный всадник. А когда его пригласили к очагу, он сказал:
— Я знаю, где растет цветок, желанный красавице Эрле.
И он рассказал о своей чудесной стране, которая называется Индией и раскинулась далеко за высокими горами. Есть там цветок — священный лотос, ему поклоняются, как богу. Если нойон пошлет с ним несколько человек, он привезет лотос.
На другое утро шесть всадников пустились в путь.
Зима была метельной. Холодные ветры загнали скот в камышовые крепи. Сангаджи целыми днями лежал и слушал, как бушевали степные бури. Даже веселая Эрле тосковала о солнце и ждала весны. Она мало думала о том, что когда-нибудь возвратится страшный Бембе.
А тем временем шесть всадников держали путь на восток и уже достигли долины реки Или. Они спали и ели в седле. Бембе торопил их, и задерживались они только для того, чтобы охотой добыть еду.
Много лишений пришлось перенести им, пока они не достигли таинственной Индии. Дикие степи, высоченные горы и бурные реки встречались на пути, но всадники упорно ехали вперед.
Наконец они прибыли в Индию и увидели чудный цветок — лотос. Но никто не решался его сорвать, боясь навлечь на себя гнев богов. Тогда на помощь им пришел старый жрец. Он сорвал лотос и отдал Бембе, сказав:
— Помни, человек, ты получил прекрасный цветок, но потеряешь нечто еще более прекрасное.
Не слушал его Бембе, схватил лотос и велел тут же седлать коней, чтобы пуститься в обратный путь.
Все реже и реже дул свирепый ветер, а солнце все дольше оставалось в небе. Близилась весна, а ее так ждала бледная, исхудавшая Эрле.
Напрасно ходили в кибитку ее отца знахари, напрасно поили ее разными травами, — с каждым днем таяла Эрле, как снег под солнцем. Не могла больше плакать Булгун. Безумными глазами она смотрела на свою дочь, уходившую от нее навсегда.
А когда запели птицы и зацвела степь, Эрле не могла уже встать.
Если бы птицы могли говорить, они сказали бы Бембе, чтоб торопил он своих коней, потому что скоро перестанет биться сердце Эрле. Но и без того торопился Бембе. Оставалось уже немного пути. Усталые кони, с налитыми кровью глазами, спотыкались и чуть не падали от изнеможения.
Знатные сваты неслись навстречу Бембе.
— Торопись, Бембе, — кричали они. — Твоя красавица Эрле умирает.
И когда показалась кибитка Сангаджи, все увидели, как из нее, пятясь, выходили мать и отец. Всадники поняли, что Эрле умерла. Печально опустил поводья Бембе. Он не увидел живой прекрасной Эрле, не увидела и Эрле цветка, прекрасного, как она сама.
Темной ночью Бембе ушел в камышовые заросли устья Волги и посадил там лотос.
И до сей поры растет там этот прекрасный цветок.
Каспийские легенды и сказки, Волгоград, Нижне-Волжское книжное издательство, 1969.