К концу 30-х годов в отечественном кинематографе решительно утверждалась музыкальная комедия, способная более других жанров вызвать у зрителя иллюзию приближения к заветной цели — светлой, радостной и счастливой жизни…
Выразителем этих настроений в фильмах Григория Александрова, Ивана Пырьева и других комедиографов становится музыка — эмоциональная, яркая, энергичная, призывная. Прежде всего — исполненная оптимизма музыка Исаака Дунаевского. Она составляла, по признанию самого композитора, «стержень сюжета, цементируя не только музыкальное, но и общее содержание…».
Музыкальная комедия устраивала Григория Александрова хотя бы потому, что допускала известный схематизм в обрисовке образов, сглаживала конфликтность. «С каждым днем все радостнее жить» — эти слова из песни Василия Лебедева-Кумача и Дунаевского в фильме «Цирк», вышедшем в 1936 году, как нельзя бо-. лее точно выражали смысл их произведений.
Музыкальная комедия в контексте жутких реалий массовых репрессий тех лет была призвана ответить на соцзаказ — поднять жизненный тонус народа, создать просветленный образ «веселого, певучего, радостного мира», якобы существующего в СССР.
В основу сюжета картины положена судьба песни о Волге, сочиненной безвестной письмоносиней Стрелкой из захолустного Мелководска. Застрявшая на пароме посреди реки, героиня в исполнении Любови Орловой еще не подозревает, что телеграмма-молния из Москвы в ее сумке, адресованная начальнику Управления мелкой кустарной промышленности товарищу Бывалову, вскоре всполошит все население этого тихого городка.
Авторы сценария, чтобы хоть как-то обострить ситуацию, «подперчить» стерильно положительную среду народных самодеятельных талантов, ввели образ бюрократа, зажимающего народное творчество. Артист же Игорь Ильинский создал законченный, легко узнаваемый зрителями образ тупоголового чинуши. Это вам не коварный перевертыш, враг-вредитель, троцкист-зиновьевец, выдающий себя за передовика-стахановца. Таких в нашем кино было предостаточно. Это — дурак полный и набитый, как говорят в народе, способный только «руководить» с такой непередаваемой чванливой серьезностью, что просто невозможно удержаться от смеха.
Чего стоит его походка, жесты, гордая осанка, заплывшие жиром маленькие глазки, толстые, теснящие друг друга подбородки над косовороткой, перехваченной на поясе кавказским ремешком Его полувоенное галифе, сапоги с лаковыми негнущимися голенищами, белый картуз на бритой голове… Бывалов, конечно, образ собирательный, вобравший в себя наиболее типичные черты бюрократа: хамство, грубость, чередующиеся, в зависимости от обстоятельств, с угодничеством и подхалимством. Но главное — дремучую некультурность руководителя, «лично знакомого с товарищем Шульбертом»..
Образ был настолько выразителен и вместе с тем — достоверен, что у каждого зрителя вызывал свои ассоциации, связанные с личным опытом, собственной практикой общения с начальниками самых разных рангов — от управдома до министра. Кстати о министре. Режиссер в своих воспоминаниях приводит весьма курьезный случай. Когда Ильинский, вживаясь в образ, стал расхаживать в одежде и гриме Бывалова по коридорам «Мосфильма», то несколько человек из руководства студии, да и сам товарищ Б.З. Шумяцкий, усмотрели в нем сходство с собой, всерьез обиделись на режиссера, стали требовать вырезать наиболее острые сатирические эпизоды…
Итак, в произведении, призванном воспеть жизнь людей при существующем режиме, возник сатирический образ функционера-руководителя сталинской эпохи. Стиль работы Бывалова раскрывается в первом же эпизоде. От претензий к низкому качеству выпускаемой продукции руководитель пренебрежительно и привычно отмахивается: мол, знаем мы вас, сначала научитесь играть… Прорвавшийся в кабинет Бывалова старик-балалаечник вдруг заводится и демонстрирует такое виртуозное мастерство владения инструментом, какого и в цирке не увидишь. На что Бывалов небрежно изрекает свой первый бессмертный афоризм: «Примите от этих граждан брак и выдайте им другой!!!» И тут же презрительно добавляет, что не может заниматься каждой балалайкой в отдельности, так как ежеминутно ждет вызова из Москвы…
Прослышав о телеграмме из центра — а Бывалов, как всякий карьерист, мечтает перебраться поближе к столице, — он не на шутку всполошился, спешно велел кучеру «заложить кобылу». А когда заспанный кучер сообщил по телефону, что кобыла расковалась, руководитель, не мешкая, забрался на облучок к дяде Кузе — водовозу, одному из активистов самодеятельности, распевающему по пути на пристань знаменитые сатирические куплеты про бюрократов: «Отдыхаем — воду пьем, заседаем — воду льем…»
Нетерпение Бывалова понятно: на пути к своей цели — Москве — непотопляемый руководитель сменил уже двадцать мест. А долгожданная телеграмма должна окончательно решить его судьбу. И вот уже с парома, застрявшего посреди реки, разносится по окрестностям «совершенно секретный» текст телеграммы. Раздосадованный — в Москву на Олимпиаду вызывают не его, а участников какой-то самодеятельности, — Бывалов тут же диктует на паром ответную телеграмму: «Соревновании участвовать не могу отсутствием моей системе талантов!»
Но теперь уже возмущена почтальон Стрелка, заводила местной самодеятельности: как это нет талантов?! Она энергично пытается доказать бюрократу, что Мелководск полон талантов, тут же демонстрируя ряд блестящих музыкальных номеров. Исполняет арию «Я пью волшебный яд желаний…», а в ответ слышит: «У нас никто так петь не может. Чтобы так петь, двадцать лет учиться нужно!» Стрелка произносит монолог из «Демона», отплясывает зажигательную лезгинку, и все зря — Бывалова не прошибешь.
Захваченный ее темпераментом и артистизмом, Бывалов все же замирает на секунду в восхищении, но тут же, спохватившись, надменно изрекает: «Это про других каждый врать умеет. А вот сами-то вы что можете?» И Стрелка, смутившись, отвечает, что сама она, может быть, ничего и не умеет.
Стрелке не удается убедить Бывалова, и тогда на дыбы встает весь Мелководск, как выясняется, сплошь состоящий из самодеятельных талантов. В противостоянии Бывалова стихии народной самодеятельности — главный конфликт фильма. Бывалов не подозревал истинных масштабов движения. Оно охватило поголовно все население захудалого провинциального городка.
В трактовке режиссера сплошь поющий и пляшущий Мелководск приобретает фантасмагорический вид. В одночасье тут все принимаются неистово выстукивать на ложках и кастрюлях, бутылках и стаканах, декламировать, петь, танцевать — от детсадовских малышей до бородатых, пожилых дворников… «Психическая» атака на Бывалова проводится чуть ли не по правилам военного искусства.
Бывалову удается оторваться от преследователей, но едва он облегченно переводит дух, как из засады — темнеющих кустов и заборов — на него с новой силой обрушиваются струнные и духовые оркестры, танцевальные ансамбли и хоровые коллективы. От них нет спасения Бывалову даже в общепите. Официант, поющий арии, обращается то в Ленского, то в герцога из «Риголетто».
Повара в колпаках с длинными кухонными ножами в руках, окружив бюрократа, похоже, готовятся к ритуальному жертвоприношению… Даже милиционер, к которому с надеждой бросается Бывалов, исполняет на свистке популярную мелодию… Апофеозом этого музыкально-танцевального натиска становится паническое бегство местного руководителя от пожарных машин, повергающих его в состояние, близкое к столбняку.
Режиссер придумал и снял с присущим ему размахом именно то зрелище, какое, как он предполагал, должно понравиться высоким инстанциям. Истово запевшее на все голоса население маленького русского городка должно было являть образ благоденствующего народа всей страны. В фильме речь идет лишь о несоответствии местного начальника и творческих возможностей мелководиев. На олимпиаде, в центре, в Москве соответствие будет установлено, там восторжествует гармония верхов и низов, Стрелка будет награждена и прославлена, Бывалов — посрамлен.
Пока же Бывалов, едва заслышав, что группу самодеятельных артистов, приглашаемых на олимпиаду, должен возглавить именно он, забывает о недолгой растерянности и уверенно берет на себя властные функции. Теперь этот дремучий невежда получает право решать, кого именно включить в группу. Естественно, он предпочитает тех, кто играет испытанную, «проверенную» музыку. Бухгалтер-дирижер Алеша Трубышкин, жених Стрелки (Андрей Тутышкин), отправляется в Москву со своим симфоническим оркестром на латаном-перелатаном пароходике «Севрюга».
Другая группа певцов и танцоров, возглавляемая Стрелкой, по собственной инициативе устремляется следом на одном из плотов лесосплава, паруснике «Лесоруб».
Несложная, орнаментированная музыкальными номерами фабула фильма приобретает теперь жанровые признаки кинопутешествия. Стилевое и жанровое единство придает комедии фольклорная окраска, опора на традиции озорных ярмарочных представлений, проступающая и в обрисовке характеров персонажей, и в постановке музыкальных комических номеров.
Бывалов в этой стихии всеобщего веселья выглядит чужим и архаичным. Это реликт, это, как сформулировал Александров, «отрицательный герой в положительной среде». Но как бы ни старались авторы умалить его роль, из него не удается сделать ископаемого дурака. Недаром образ стал вполне узнаваемым для зрителя. «Положительная» же среда в такой концентрации существовала только на экране, как понимал каждый, кто смотрел фильм.
Операторы с большой кинематографической выразительностью сняли поэтичные пейзажи, реку Чусовую, окруженную громадами живописных утесов, а потом — беспредельную в своем раздолье Волгу, изменчивую и прекрасную, столь созвучную главным сквозным мелодиям фильма — «Песне о Волге» и лирической «Дорогой широкой…».
Вернувшись в конце сентября в Москву со съемок натуры, Владимир Нильсен восхищенно рассказывал друзьям о девственных лесах по берегам реки Чусовой, где были сняты лучшие натурные кадры фильма, о величии и красоте неведомых ему прежде уголков родины. А через несколько дней он был арестован, безосновательно обвинен в измене родине и расстрелян… Энтузиазм и веселье, царившие в комедии, находились в страшном контрасте с реальностью. Персонажи на экране проделывали уморительные трюки и звонко пели о свободной и счастливой жизни, проплывая на пароходах по каналу Москва — Волга, только что построенному заключенными… Конфликт между Стрелкой и ее женихом Алешей по поводу значения классической и народной музыки, намеченный в начале фильма, постепенно гаснет. Главным местом комедийных ситуаций долгое время остается пароход «Севрюга». Он готов развалиться от любого неосторожного прикосновения. Сквозь его палубу проваливается Бывалов, топнувший было в сердцах ногой. Пароход наталкивается на «топляки» и мели, извергает чудовищные клубы черного дыма, пытаясь обогнать «Лесоруб». Запоминается колоритная фигура лоцмана в исполнении Владимира Володина, с его баламутством и безалаберностью: «Да-да-да, я врать не буду, не такой я человек!» Ну посадил он на мель «Севрюгу», но тут же, перебравшись на «Лесоруб», и его посадил на другую мель..
Одна из главных удач фильма — образ композитора-письмоносицы Стрелки. Энергия ее настолько заразительна, что движет действие, когда иссякает сюжет. Стрелка вездесуща. «Это мое режиссерское счастье, — признавался позднее режиссер, — что в фильме «Волга-Волга» снималась Любовь Орлова, которая могла делать все».
Развитие образа героини, в отличие от типажно заявленных второплановых персонажей — аптекарей, милиционеров, лесорубов, тесно связано с развитием и обогащением мелодии «Песни о Волге», тщательно разработанной композитором Дунаевским. По мере путешествия песня разрастается, приобретает все новые оттенки. Дунаевский, не без иронии называвший себя «певцом советского преуспеяния», тщательно разработал звуковую партитуру главной мелодии фильма. В хоровом исполнении она звучит увереннее, шире, чем в камерном. А симфоническая аранжировка придает мелодии еще большую мощь и размах.
«Волга-Волга» чрезвычайно понравилась Сталину. Он смотрел ее так много раз, что запомнил реплики наизусть.
Пришлась «Волга-Волга» по душе и миллионам зрителей. Они и сегодня не устают восхищаться ее великолепной музыкой, талантливыми героями и их безудержным весельем.
Анатолий Волков

Режиссер: Григорий Александров
Сценаристы: Михаил Вольпин, Николай Эрдман, Григорий Александров, Владимир Нильсен
Операторы: Борис Петров (II), Владимир Нильсен
Композитор: Исаак Дунаевский
Художники: Георгий Гривцов, Михаил Карякин
СССР, Мосфильм, 1938 год
Актеры: Игорь Ильинский, Любовь Орлова, Владимир Володин, Павел Оленев, Андрей Тутышкин, Сергей Антимонов, Анатолий Шалаев, Мария Миронова, Никита Кондратьев, Всеволод Санаев, Алексей Долинин, Иван Чувелев