Как-то, просматривая старые журналы, я обратил внимание на довольно редкий рисунок, изображающий табурет и трость Степана Разина. Рисунок был помещён в апрельском номере журнала «Исторический вестник» за 1892 год. В нем было дано пространное описание экспонатов Артиллерийского исторического музея в Петербурге. В стенах кронверка Петропавловской крепости размещены были не только предметы военно-инженерного искусства, но и другие исторические реликвии, в том числе и вещи знаменитого атамана. Давалось и их краткое описание: «Впереди дрожек Александра I на небольшом основании стоит весьма любопытный свидетель истории известной Поволжской смуты XVII в. Это — собственный табурет и трость Стеньки Разина, неразлучные спутники его воровских деяний…»
Вид табурета очень оригинален. Кожаное сиденье с двумя прорезями покоится на шести невысоких дубовых ножках. Этот табурет был приспособлен для установки на борту судна. К табурету прислонена суковатая трость, украшенная медными шляпками. Вверху трости сквозь небольшое отверстие продет жёлтый шнур с кистью. В этот шнур продевалась рука, чтоб удобнее держать трость. Длина трости — два с половиной аршина.
Так подробно я останавливаюсь на описании этих вещей потому, что сейчас для нас дорога каждая мелочь, каждый самый неприметный, на первый взгляд, факт из жизни Разина — вождя восставшего народа.

Табурет и трость Степана Разина
К сожалению, о личной жизни Степана Тимофеевича, о его привычках, любимых вещах мы почти ничего не знаем. Нет даже ни одного достоверного портрета смелого атамана. Большинство портретов Разина снято с заграничных лубков. Все эти лубки были изданы в Аугсбурге, в эпоху, очень близкую по времени жизни Разина. Портреты почти современны, но аугсбургские издатели делали свои гравюры не с натуры, а основываясь на рассказах людей, приезжающих из России. На одной такой гравюре Разин изображен с бородой и в восточном кафтане, на другой — в кафтане, но без бороды.
Восточное одеяние не должно нас смущать. Вернувшись из похода в Персию, атаман действительно ходил в Астрахани1 в персидском платье. В богатых нарядах были и его казаки. Появляясь на улицах города, Разин нередко раздавал бедноте золотые и серебряные монеты. Он видел, как изнывал работный люд под жестокой властью астраханских воевод и бояр. Здесь, в Астрахани, видимо, и созрел у атамана план великого похода против «мирских кровопийцев». Но до поры до времени Степан Тимофеевич свои мысли держал при себе. Чтобы сохранить для казаков оружие и пушки, Разин даже задабривал воевод и начальных людей.
Голландец Людвик Фабрициус писал: «Русского дворянина (князя Львова), который привёз Стеньке грамоту (царскую грамоту о прощении всех вин), он щедро одарил прекрасными золотыми вещами, шубами на собольем меху и разными дорогими персидскими тканями. Что получал генерал (воевода Прозоровский), не известно, но точно известно, что была привезена куча ценных вещей, в особенности жемчугов, прекрасных конских сбруй, усыпанных жемчугом и бирюзой, а также куча серебра и золота…»
Сохранилось предание: идёт пир горой на атаманском струге. Подали воеводе печёного гуся на дорогой тарели.
— Славная тарель!— воскликнул Прозоровский.
Степан Тимофеевич завернул её да воеводе подносит:
«Прими в подарочек».
На следующий раз понравился воеводе стакан: «Ах, как чуден!» Стенька опять: «Просим в подарочек». Вот и повадился воевода каждый день к Разину ездить. Раз приехал. Сели обедать. А на Стеньке шуба соболья, крытая персидской парчой. И была она ему очень дорога, так как досталась ему от его погибшего товарища Сережки Кривого. Увидел воевода шубу, и глаза его загорелись.
— Славная у тебя шуба, Степан Тимофеевич.
— Плохенькая.
— Нет, знатная…
— Помилуй, воевода, бери чего хочешь, шубу оставь.
— Шубу хочу!
Привстал Степан, сбросил с плеч шубу и тихо сказал: «Вот тебе, воевода, шуба, но не наделала бы она шума. На своём стружке обижать тебя не стану. Ты мой гость. Жди и меня к себе вскоре».
Через год состоялась новая встреча. Разинцы штурмом взяли Астрахань. Привели к Разину связанных бояр, стрелецких сотников и дьяков. Суд над ними был коротким. Принесли на ковре раненого воеводу. Посмотрел на него Разин и говорит:
— Шкура мне больно твоя нравится, воевода.
Прозоровский бросился на колени, залепетал:
— Помилуй, Степан Тимофеевич, мы с тобой хлеб-соль вместе водили.
— Забыл, воевода, как с народа три шкуры драл, а теперь и одной жалко стало. Знай, настал черёд рассчитаться.
И тут казаки метнули воеводу с Раската.
Долгие годы буржуазные историки считали, что это предание — досужий вымысел астраханцев. Но вот после Октябрьской революции в бумагах Тайного приказа была найдена написанная собственноручно царём Алексеем Михайловичем короткая, но интересная записка. Царь лично составил вопросы, по которым должен быть опрошен схваченный Разин. Первый из них гласил: «О князе Иване Прозоровском и о дьяках, за што побил и какая шюба?»
Значит, шуба существовала. Царь только хотел своим вопросом уточнить причину жестокой расправы разинцев с князем Прозоровским и другими начальными людьми и узнать от самого Разина подробности вымогательства князем дорогой шубы, о чем царю могло быть известно через Приказ тайных дел.
На одном из аугсбургских портретов Степан изображен в чалме, оплетённой жемчугом. Отвороты верхнего одеяния оторочены мехом. Меховая опушка на рукавах. Возможно, это и была так много «нашумевшая» тогда шуба.
Однако вернёмся к табурету и трости — вещам Разина, уже в конце XVIII в. вошедшим в музейный фонд. Специально приспособленный табурет был очень нужен Разину. Ведь часто атаман устраивал приёмы у себя на струге. Это видно из записок Стрюйса и Бутлера. Когда же струги плыли по морю и Волге, Разин, присев на табурет, наблюдал за идущими кораблями. Иногда табурет сносили и на берег. Правда, в народных преданиях он превратился в роскошное кресло.
Так, в путеводителе по Волге, составленном Я. Кучкиным в 1865 году, было записано одно из таких преданий: «Вот он, Разин-то бугор. Стояло на этом бугре кресло со слоновой насечкой, и сидел на том кресле сам Стенька, караулил суда купеческие. Как подходит которое, так и машет он платком и кричит зычным голосом, чтоб дань везли к берегу. Не послушают, свистнет, гаркнет, откуда не возьмётся двенадцать лодок с удалыми молодцами. С гиком-криком полетят добры молодцы, и прощайся, купец, с добром да и с головой своей…»
Неизвестный автор в «Историческом вестнике» писал, что табурет и трость были неразлучными спутниками «воровских деяний» Разина. Но если табурет и сопровождал атамана в долгих морских походах, то трость появилась у Разина в последние месяцы его жизни, после боя под Симбирском.
1 октября 1670 года в разгар боя Степан Разин был тяжело ранен. В своей отписке полковой воевода П. Урусов сообщал: «А ево, вора и крестопреступника Стеньку, самого было жива взяли, и рублен саблею и застрелен из пищали в ногу, и едва ушел»2.
Казаки почти силком оттащили атамана к стругам. А потом в Кагальнике, на родной земле, набирал Степан сил, ходил по городку, опираясь на палку. Видно, кто-то из своих же казаков смастерил эту немудрящую трость. Она вместе с табуретом и была представлена в Москву, после разгрома Кагальника.
Я пытался узнать, где сейчас находятся вещи Разина, экспонировавшиеся в 1842 году в залах Артиллерийского музея. На мой запрос заместитель начальника Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи тов. Чехов ответил: «На ваше письмо сообщаю, что в фондах музея табурета и трости Степана Разина не имеется. Возможно, они были переданы в Государственный исторический музей в Москве».
Не оказалось разинских реликвий и в Москве. Удалось установить лишь, что в Артиллерийский музей вещи были доставлены в 1778 году из Ораниенбаумской конторы.
Пожалуй, единственная подлинная вещь, сохранившаяся до настоящего времени,— это массивная железная цепь ручной ковки — память о трагических событиях на Дону.
Один из кавказских офицеров так описывал её историю: «Есть в соборе Старого Черкасска ещё исторический памятник: у самого входа в церковь, на правой стороне дверей, висит толстая железная цепь, которою был прикован в 1671 году (схваченный атаманом Корнилием Яковлевым) Стенька Разин, перед отправлением его в Москву на расправу. Над этой цепью совершено было особенное молебствие, с водосвятием, дабы не действовал на неё волшебный наговор»3.
Даже близко знавшие Разина старшины боялись, что простая цепь не удержит его. Они верили в колдовские чары атамана. Суеверный Корнила Яковлев опасался поместить Степана Тимофеевича в обычную тюрьму. Велел приковать цепью к церковной паперти, которая, по мнению казаков, была недоступна для нечистой силы.
Сейчас эта цепь находится в музее донского казачества в Новочеркасске.
И все же некогда существовало немало предметов, относящихся к восстанию Степана Тимофеевича. Так, голландец Кленк в описании «Чрезвычайного посольства Голландских штатов к царю московскому» писал в 1677 году: «…Часто были вечеринки и обеды в немецкой слободе. День покаяния и молитвы — немецкий пост — был справлен по голландскому обычаю. После проповеди был устроен обед. Десерт состоял из сложенных красивою пирамидою разных конфет. После обеда они делились между присутствующим здесь прекрасным полом. На другой день осматривали всевозможные московские диковинки. Так, между прочим, ездили осматривать голову, руки и ноги Стеньки Разина, уже шесть лет хранившиеся на месте казни в назидание современникам, осматривали и некоторые вещи, принадлежавшие злодею…»
Какие именно вещи — не указано. Самодержавие стремилось вытравить любое напоминание о великом бунтаре. Например, повозка, на которой Степана Разина привезли в Москву, была сожжена. Однако изображение этой повозки было помещено в английской брошюре, изданной в 1672 году. Неизвестный автор, вероятно, сам видел, как везли Степана Разина. На такое предположение наводит приложенная к брошюре гравюра, где катится странного вида телега, состоящая из плоского квадратного ящика, посаженного на четыре колеса. Поперёк телеги укреплены столбы с перекладиною, между которыми прикованный цепями стоит Степан Тимофеевич. Повозку тянут три лошади в странной упряжке: у них хомуты одеты верхом вниз. Видимо, так делалось нарочно, чтобы указать на принадлежность этого экипажа палачу, который ведёт лошадей. Известно, что для палача все делалось наоборот. Даже вино ему наливали не с руки, а через руку. По бокам телеги стоят два стрельца с секирами. Сбоку плетётся прикованный к телеге брат Разина — Фрол. В углу гравюры крупным планом изображён Степан Тимофеевич (этот портрет считается наиболее достоверным). Точно так же достоверным является и изображение повозки. Её описание нам оставил стряпчий Акинфий Горяинов, который видел, как ввозили Разина в Москву: «А в город он ввезен: сделана ларь на четырех колесах, по краям поставлены два столба да над головою его другое поперешное бревно; то он был на ларь поставлен, чтобы всякому было видно, а к бревнам и столбам был прикован. А брат ево был прикован к ларю на цепях, а шел пеш, а ноги скованы…»
Эта повозка по приказанию бояр была уничтожена. И все-таки некоторые вещи атамана власти хранили и даже показывали иноземным гостям. Кроме табурета и трости были, видимо, и более ценные вещи. Так, в Приказе тайных дел под пыткой Фрол Разин показал, что его брат привёз из Персии богатую добычу. Часть этой добычи осталась в Астрахани, часть якобы Степан спрятал, положив в кувшин и закопав на притоке Дона Прорве, под вербой. Много личных вещей атамана находилось в Царицыне у посадского человека Дружины Потапова. Среди них поражал необычной красотой город, вырезанный из слоновой кости. Фрол говорил, что «тот город сделан образцом как Царь-град». Но Фрол не помнил, то ли этот город был взят у астраханского воеводы Семена Львова, то ли привезён из Персии.
Атаман любил одаривать дорогими вещами своих ближайших помощников и друзей. Известно, что Разин подарил своему духовному наставнику чёрному попу Феодосию свои золотые часы, которые были в то время большой редкостью.
Эти часы вместе с другими вещами Феодосия были доставлены в Приказ тайных дел. Возможно, что туда были доставлены и казацкие знамена. В отписке острожного полковника Ивана Сасова говорится: «А знамена-де у них, воровских казаков, большие, камчатые и дорогильные, а прапорец-де у них с черным пластаным орлом под золотом. А сказывают-де они, донские воровские казаки, что те знамена и прапорец Стеньки Разина»4.
То, что предметы разинского восстания сохранились и в середине XIX в., говорят воспоминания художника П. П. Соколова, написанные в 1910 году. Рассказывая о своем творчестве, художник писал: «…я получил крупный заказ для Преображенского полка, представленный мне моим товарищем по академии архитектором Бравура. Я должен был написать большой образ Преображения, который должен был быть помещён на задней стороне большого иконостаса в Преображенском соборе. Так как образ этот предполагался быть очень больших размеров, то и помещение для работы в моей квартире было недостаточно, и мне было предложено поместиться в арсенале полка, большом зале в шесть окон.
В числе замечательных вещей, бывших в этом зале, мне показали на связку знамён, стоявших в углу, и когда мне её развернули, то одно древко обратило на себя внимание своей чересчур грубою простотою. Это была просто длинная, толстая палка, наподобие тех, которые употребляются на барках для отпихивания, с навёрнутыми на неё грубыми кусками полотна, довольно широких размеров, походившего скорее на простыню, чем на знамя. На этой- то простыне были написаны толстой кистью, обмакнутой, вероятно, в жидко разведённый дёготь, слова, из смысла которых нетрудно было догадаться, что это была одна из тех прокламаций, которые посылал вперёд Пугачев, когда подходил к какому-нибудь городу или крепости… Тут же было и кое-какое оружие и предметы самого примитивного вида, захваченные при разгроме Разина у Симбирска. Эти вещи представляли собою пёструю смесь топоров, дреколий с наконечниками, наподобие пик и, наконец, попросту, дубин…»
Возможно, и сейчас в запасниках каких-нибудь музеев лежат неприметные, но дорогие для русского человека реликвии великой крестьянской войны?
1 Это был не первый приезд Разина в Астрахань. Еще не раз до этого Степан Тимофеевич был в Астрахани по случаю посольства к калмыкам. Есть отписка астраханского воеводы Черкасского, где сказано, «чтоб донских казаков Василия Гладкова, Степана Разина и запорожских черкес отпустить из Астрахани в калмыцкие улусы к тайшам, не задержав, безо всякого мешканья».
2 Крестьянская война под предводительством Степана Разина т. 2. М., 1957, с. 138.
3 Рус. старина, 1879, июль.
4 Крестьянская война под предводительством Степана Разина, т. 3, с. 377.

P.S. Уверен, что запись вам понравилась, поэтому не стесняемся кликать на кнопки социальных сетей и делиться её со своими родными, близкими, близкими родных)))