От старого иванчугского рыбака слышал я, что в их село однажды приезжал Степан Тимофеевич Разин, который разбирал спор астраханских ловцов с Троицким монастырём. При посредничестве атамана стороны пришли к соглашению и был отслужен молебен. Тогда же Степан Тимофеевич подарил в местную церковь икону, которая почиталась до революции чудотворной.
По правде сказать, я не поверил тогда старику. Мне казалось парадоксом, чтоб икона отлучённого от церкви и преданного анафеме атамана почиталась чудотворной.
Однако позже, перечитывая Ключаревскую летопись1 на странице 23-й обнаружил: «После разграбления Астрахани Разин, прожив в оной не более недели, отправился к морю на Иванчугский учуг, взяв с собою восемь тысяч человек». И далее в сноске: «Разин оставил свой походный образ церкви на Иванчугском учуге. Образ сей во имя Божьей матери Федоровской с того времени и доныне находится с тем украшением, которое было на нем».
Летопись составлял ключарь кафедрального астраханского собора Кирилл Васильев. Его нельзя заподозрить в симпатиях к Разину, но он, по возможности, старался объективно осветить историю. Автор пользовался материалами архивов Успенского собора и Консистории. Он имел под руками древние записи XVII века и книги Троицкого монастыря, которые теперь утеряны.
Видимо, Степан Тимофеевич в Иванчуге все-таки побывал, хотя ни в одном исследовании о Разине это селение не упоминается.
По свидетельству астраханского краеведа Георгия Эдуардовича Гибшмана, изучавшего изменения главного русла дельты, в XVII веке наиболее судоходной в непосредственной близости от Четырёх Бугров была река Иванчуг.
Я постарался пересмотреть в Астраханском государственном архиве все, что связано с историей села Иванчуг. Материал оказался очень любопытным.
Иванчуг был известен с давних времён. Впервые об этом учуге упоминается в грамоте царя Ивана Васильевича Грозного. Из грамоты, подписанной 12 февраля 1575 года на имя игумена Астраханского Троицкого монастыря Кирилла, видно, что Иванчуг сначала сдавался в оброк татарам Амамбекову и Камбаеву по 7 рублей и 4 алтына в год. Когда в Астрахань приехал игумен Кирилл (1568 г.), астраханские воеводы отдали учуг с соседним Бурунтаевским бугром в пользу Троицкого монастыря.
Монастырь быстро строился и рос. Он имел свои рыбные лавки, струги, дощаники, соляные озера. Но самым дорогим его богатством были учуги — рыболовные забойки в уловистых протоках дельты.
Наиболее уловистым из всех учугов Троицкого монастыря считался Иванчуг. Здесь в 1655 году был построен храм, которому 15 лет спустя Степан Тимофеевич Разин оставил в дар свою икону.
Мне удалось отыскать довольно любопытную книгу, написанную священником Иоанном Орловым и изданную в Астрахани в 1902 году. Книга называется «Село Иванчуг н его святыня».
В предисловии автор ссылается на небольшую опись в церковном архиве, в которой говорится: «Федоровская икона богоматери особенно чтится окружными жителями, о каковой гласит предание — будто бы она принесена в бывший Троицкий монастырь Стенькой Разиным».
Здесь следует сказать, что по ещё более древнему преданию эта икона принадлежит кисти самого евангелиста Луки. В начале XII века она уже находилась на Руси близ города Костромы, в часовне местечка Китежи. В 1238 году по этим местам прошли орды Батыя, оставив после себя пепелища. Тогда все думали, что икона погибла в огне, но она, по тому же преданию, уцелела, была найдена, стала творить чудеса, помогать русским ратникам в сражениях с монголами.
Несомненно, все эти предания Степан Тимофеевич знал. Донские казаки полагали, что Фёдоровская богоматерь покровительствует им в битвах с крымскими и едисанскими татарами.
Атаман вполне мог для укрепления своего авторитета и влияния на верующих использовать копию с иконы, которая почиталась чудотворной. Разин-политик старался привлечь на свою сторону и священство, недовольное засильем светских и духовных властей. Поэтому подобный дар учужной церкви был действием глубоко продуманным. Возможно, что копия с Фёдоровской богоматери была войсковой иконой и находилась при войске уже давно. Об этом говорят её сравнительно большие размеры (длина 6,5 четверти, ширина 4,25 четверти).
Иоанн Орлов высказывает предположение, что Разин приехал в Иванчуг, ища удобное место для постройки флота, и притом близкое к морю. Монахи, владевшие Иванчугом, предложили ему свой учуг. За такую любезность, пишет автор, Разин и поднёс их храму свой дар.
Что ж, с автором можно согласиться: Разину был нужен флот для походов вверх по Волге. Ему не хватало судов для переброски войск. А на Иванчугском учуге было много стругов и дощаников. Их и строить не нужно было.
Едва книга священника Иоанна Орлова появилась в книжных лавках, как была изъята из продажи. Духовное начальство спохватилось. Хотя церковники и не оспаривали факта посещения Разиным Иванчугского учуга, но то, что главная икона Иванчуга некогда принадлежала атаману, они признавать не хотели. Вот почему астраханский епископ Георгий называл книгу Орлова безграмотной, написанной «без знания дела».
Не признавали церковники и данных Ключаревской летописи. «Астраханские епархиальные ведомости» в № 3 за 1909 год категорично писали: «Существующее среди жителей села Иванчуга предание о том, что Федоровская икона будто бы была подарена в Иванчугский храм атаманом Стенькой Разиным, должно быть признано ошибочным».
Духовенство выдвинуло свою версию. Будто бы икону привез с собой сосланный в Иванчуг костромской протопоп Даниил, рьяный противоборец духовной и светской власти, сторонник Ивана Неронова и протопопа Аввакума.
Даниил, так же как и Аввакум, обличал чревоугодничество, пьянство, разврат, корыстолюбие ближайших к царю лиц и всей боярской верхушки. Он также утверждал, что исправление богослужебных книг по греческим образцам оскверняет истинную веру, так как греческая церковь отступила от «древнего благочестия», а её книги печатаются в типографиях католиков… Гневные обличительные проповеди Аввакума и Даниила находили живейший отклик среди угнетённого, обездоленного люда. Это особенно беспокоило царя. И вот в 1653 году Аввакума с семьёй ссылают в Тобольск, а Даниила — в Астрахань.
Но как могло статься, что имя Даниила, к которому церковь относилась непримиримо и даже лишила священного сана, было связано с чудотворной иконой?
Ответ может быть только один — ничего более убедительного духовные владыки придумать не смогли. На худой конец, пусть уж еретик Даниил, чем мятежник Разин.
Остаётся удивляться, как закованный в железо протопоп сумел привезти огромную икону в Астрахань.
Это смущало и самих церковников. Они говорили, что опальный протопоп мог получить эту икону в дар от своих костромских сородичей. А так как Даниил был лишён священного сана, а потому и не имел права служить в православных церквах, то, естественно, он устроил для себя при помощи своих почитателей собственный храм-часовню в честь Костромской иконы богоматери.
Но мог ли он соорудить храм-часовню, если протопоп Аввакум так описывает гонения, которым подвергал патриарх Никон протопопа Даниила: «Вскоре схватил Никон Даниила, в монастыре, за Тверскими вороты, при царе остриг ему голову и содрав однорядку, ругая, отвёл в Чудов монастырь в хлебню, и муча много сослал в Астрахань. Венец тернов ему там на голову возложили, в земляной тюрьме и уморили»2.
Мало что известно об узничестве Даниила в Астрахани. Несомненно только, что сторонников и друзей Аввакума давили в петлях, душили дымом в банях, резали языки, всячески мучили. И конечно, боясь правдивых, грозных речей Даниила, астраханские власти упрятали его подальше в монастырскую тюрьму в Иванчуге. И астраханский владыка Иосиф постарался, чтоб дерзкие слова не вырывались больше из уст протопопа.
И это тоже припомнили разинцы митрополиту Иосифу 11 мая 1671 года, в день его казни. Вся Астрахань в ясный полдень судила Иосифа как изменника и предателя народного. Это был первый в истории Русского государства случай, когда высшее духовное лицо подвергалось публичной казни. И приговор приводили в исполнение специально выбранные казаки.
Несомненно, атаман питал симпатии к гонимым руководителям раскола. Ведь правительство казнило их «за великие на царский дом хулы». Степан Тимофеевич знал, с какой бесстрашной прямотой Даниил обличал социальную и церковную неправду.
И тогда уже можно с другой стороны посмотреть на дар Разина ловцам Иванчуга. Атаман не просто дарит икону за оказанную услугу. В крайнем случае, он мог просто забрать нужные ему струги. Нет, Разин оставляет икону на месте, где пострадал Даниил. Икона Фёдоровской богоматери считалась костромской. И Даниил был сослан из Костромы. Так что эта икона приобретала мятежное звучание и сразу же призналась жителями особо чтимой.
Тем не менее, ликвидировать «крамольную» святыню духовное начальство не решалось. Невыгодно это было. Ведь поклонение ей давало огромный доход. В «Астраханских епархиальных ведомостях» часто сообщали о паломничестве в Иванчуг на поклонение «чудотворной иконе Фёдоровской».
А жители рассказывали предания, как бывал в их краях Степан Тимофеевич… И в этом глубокий смысл — через века пронёс народ любовь к вождю восставших, не дал церковникам и самодержавным властям оболгать и стереть из памяти поколений имя народного заступника.
1 Ключаревская летопись, Астрахань, 1887.
2 Пустозерский сборник. Автографы сочинений Аввакума и Епифания. Л., 1975, с. 24.

От себя: в тексте «едисанскими татарами«. Едисанские татары — это одна из ветвей ногайского народа (Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона).