Любовь и страсть можно выражать по-разному – в стихах, картинах, книгах — Роберт Шуман выразил их в своей великой музыке. Но если бы не случилась в его жизни судьбоносная встреча с уникальной женщиной Кларой Вик, вряд ли сегодня мы знали бы великого композитора Роберта Шумана, рядом с именем которого всегда стоит имя великого Иоганна Брамса.
В жизни каждого человека случаются такие встречи, но особенно яркий след они оставляют в жизни тех, кто от природы наделен тонкой, до болезненности, нервной системой, которая, к сожалению, часто оборачивается для них тяжелым недугом, преодолеть который они не в силах. Роберт Шуман был одним из тех, кто пополнил этот печальный список.
К сочинительству как своему призванию Роберт Шуман пришел достаточно поздно, когда ему было уже двадцать. Хотя музыкальные способности у него проявились очень рано и он даже занимался с местным органистом. Но всерьез увлечение музыкой началось после того, как Роберт услышал концерты Паганини.
Отец-книгоиздатель еще в детстве привил ему любовь к книге, мечтая, что его сын станет поэтом или литературным критиком, мать мечтала о юридической карьере сына. Родители меньше всего хотели, чтобы их Роберт стал каким-то нищим артистом.
Но, несмотря на то, что будущий композитор поступил в Лейпцигский университет на юридический факультет, уступив родительским желаниям, это не стало делом его жизни, а любовь к музыке вылилась сначала в страстное желание стать исполнителем. Правда, любовь к литературе и слову никуда не исчезла, позднее он стал издавать свой журнал и писать неплохие критические статьи на музыкальную тему.
Лейпциг был не только университетским городом, но и музыкальным центром Германии, в котором бурлила концертная жизнь. В городе было немало меломанов, приглашавших к себе известных композиторов и исполнителей. Как-то однажды юноша решил зайти в один из таких домов – к врачу-психиатру, жена которого периодически устраивала у себя музыкальные вечера.
Панорама Цвиккау, хранящаяся в доме, где родился Шуман.
В этот вечер у нее в гостях был известный преподаватель музыки Фридрих Вик и с ним — его девятилетняя дочь. Это была очень худенькая, хрупкая девочка с большими грустными глазами. Когда она начала играть, все затихли в изумлении и восторге. Роберт, узнав, что это ее отец сделал из нее такую уникальную для своего возраста исполнительницу, захотел брать уроки у Вика.
Вик согласился и Роберт стал приходить к ним домой, но родители Роберта Шумана были категорически против того, чтобы сын продолжал учиться музыке. Они отправили его в другой университет, подальше от музыкальной столицы — в Гейдельберг. Но здесь Роберт Шуман познакомился с профессором Тибо, который увидел в юноше талант и посоветовал ему продолжать учиться.
На каникулах Роберт Шуман совершил небольшой вояж: в Венецию, Мюнхен и Франкфурт-на-Рейне, где давал концерты великий Паганини. Теперь молодой человек точно знал, кем он будет, только музыка сделает его счастливым. Он пишет родителям письмо о своей решимости посвятить музыке всю свою жизнь.
Наконец, мать решила спросить у Фридриха Вика, стоит ли сыну дальше заниматься музыкой и, получив утвердительный ответ, согласилась, чтобы сын вернулся к музыкальным занятиям и семья стала оплачивать его уроки у Вика. Роберт Шуман не просто брал уроки, а стал снимать в доме своего преподавателя комнату. Так изо дня в день он стал видеть Клару Вик, которую поначалу и не замечал, тем более, что вскоре у него состоялась помолвка с другой.
Страстное стремление стать виртуозом и превзойти всех исполнителей в технике игры на фортепиано, сыграли с ним злую шутку. Однажды, когда Фридрих Вик уехал с дочерью на гастроли, Роберт Шуман решил попробовать один прием, который помог бы ему выработать особую технику для каждого пальца.
Для этого один палец он привязывал к шнурку, закрепленному на потолке, а остальными бил по клавишам. Кончилось это тем, что он повредил средний палец, который перестал двигаться, и с карьерой музыкального исполнителя пришлось расстаться. Оставался запасной вариант — сочинять музыку. Роберт Шуман и до этого пробовал кое-что сочинять, но не связывал свою карьеру с композицией. Но раз уж так случилось…
Это со стороны легко можно сказать «что поделаешь, не случилось, не сошлось, не срослось», а для его неустойчивой психики и ранимости, обнаженности нервов и страстностью это стало первым серьезным ударом. Надо сказать, что у Роберта Шумана была плохая наследственность и предрасположенность к психическим заболеваниям.
Мать страдала маниакально-депрессивным психозом, отец – легкой формой шизофрении и одна из его сестер — душевным недугом. Роберт Шуман знал это, но до поры до времени наследственность никак не проявлялась. Только позднее стали появляться признаки меланхолии и нервных срывов. Правда, в 23 года у него случилась первая попытка суицида, а «для разрядки» он частенько прибегал к алкогольным застольям.
После несчастного случая, Шуман со всей страстью своей души начал изучать композицию и серьезно заниматься сочинительством. Тем временем Клара Вик уже подросла, превратившись в молодую красавицу, а разница в девять лет уже не казалась непреодолимым препятствием. Она давно смотрела на него влюбленными глазами и только ждала, когда он, наконец, обратит на нее внимание. И это случилось: Роберт Шуман влюбился.
Отец Клары ничего не подозревал, влюбленным удавалось обманывать бдительность тирана, но однажды и у него открылись глаза. Отец девочки был очень жестким человеком, если не сказать жестоким. Всех пятерых детей, которые у него появились в первом браке, при разводе с их матерью он забрал с собой, запретив всякое общение. Девочка и без того была не простой и очень болезненной: до четырех лет не разговаривала и казалась глухой, что случилось, видимо, на нервной почве из-за частых ссор родителей.
После развода и переезда в Лейпциг девочка начала разговаривать и отец начал с ней заниматься музыкой и вся ее жизнь жестко контролировалась отцом, весь заряженный на маниакальную идею: сделать из своего первенца гениальную пианистку и второго Моцарта. Моцарта из Клары не получился, но гениальной пианисткой с очень неординарным репертуаром и виртуозной техникой исполнения, уступающей только Листу, она стала.
Узнав о любви Роберта и Клары, и что они хотят пожениться, Фридрих Вик категорически сказал «Нет». Шуман — недостойный жених для его гениальной дочери: во-первых, у него нет прочного финансового положения, во-вторых, всем известны его депрессии и «алкогольные разрядки», в-третьих замужество Клары может помешать ее музыкальной карьере.
Надо было срочно что-то делать, и отец увозит Клару из Лейпцига на полтора года в гастрольную поездку, запретив ей даже переписку с любимым. Страдания Роберта в это время выливаются в совершенно великолепные «Песни», принесшие ему всемирную известность. Через полтора года он решается ей написать письмо, где обращается к ней на «Вы» в надежде, что она его не забыла.
Роберт Шуман Кларе Вик. 13 августа 1837 г.
Все ли вы еще верны и тверды? Как бы непоколебимо я в вас ни верил, но и самое твердое мужество поколеблется, когда ничего не слышишь о том, что человеку на свете всего дороже. А для меня дороже всего на свете — вы. Тысячу раз обдумывал я все, и все говорить мне: так должно случиться, если мы того хотим, и сообразно с этим действуем. Напишите мне простое «да», если согласны передать вашему отцу в день вашего рождения (13-го сентября) мое собственноручное письмо. Теперь он относится ко мне хорошо и не оттолкнет меня, особенно, если вы за меня еще попросите. Пишу в день Авроры. Ах, если бы нас разделяла всего одна заря! Главное, верьте твердо, что сбудется то, чего мы хотим и сообразно чему действуем. Об этом письме не говорите никому; иначе можно все испортить. Итак, не забудьте «да». Я должен иметь эту уверенность, прежде чем смогу думать о дальнейшем. Верю всею душой тому, что здесь написано, и скрепляю моим именем.
Роберт Шуман.
***
Клара Вик Роберту Шуману Лейпциг, 15 августа 1837 г.
Вы просите у меня лишь простого «да»? Такое крошечное словечко, и так важно? Но неужели сердце, полное невыразимой любви, как мое, не должно выговорить это словечко от всей души? Так я и поступаю, и душа моя шепчет вам вечное «да». Страдания моего сердца, бесчисленные слезы, — могу ли я все это выразить, — О, нет! Быть может, судьба захочет, чтобы мы, наконец, встретились и поговорили друг с другом — ваше предпочтение кажется мне опасным, но любящее сердце не обращает внимания на опасности. Итак, повторяю «да»! Неужели Господу угодно мой восемнадцатый день рождения превратить в день печали? О, нет, это было бы чересчур жестоко! Я также давно чувствовала, «что это должно совершиться», ничто в мире не обманет меня, и я докажу отцу, что и юное (сердце) может быт стойким.
Ваша Клара.
