Как-то ночью, дело было в Польше, готовясь к наступлению, мы проходили перед блиндажом командира батальона, оттуда слышался женский смех и звук патефона. Нам было по 18-19 лет, возраст, когда мужчины легко теряют голову. По звукам, доносившимся до нас, то, что происходило в блиндаже, было очевидно. В следующем бою комбат погиб, а женщина эта куда-то исчезла.
Однажды, через несколько лет после окончания войны, я шёл мимо одного большого московского магазина и вдруг услышал тихий женский смех, который показался мне смутно знакомым. Я обернулся и мне почудилось, что я снова увидел ту девушку, у которой был роман с нашим комбатом. Она продавала пирожки, а рядом с ней сидела маленькая девочка. Я был потрясён: там, на войне, эта женщина была королевой, в которую мы все были влюблены. А сейчас она, бедно одетая, с дымящейся папиросой во рту, целый день стояла на морозе, и ясно было, что жизнь не баловала её. На следующий день я вернулся на то же место, но её там не нашёл. Почему-то эта история очень взволновала меня, и я поставил картину «Военно-полевой роман».
Из интервью Петра Тодоровского
http://www.kp.ru/daily/24478/636276/
От себя: в который раз убеждаюсь, что нынешний кинематограф в подмётки не годится советскому…