Пожалуйста, помогите порталу!
Торговля через Каспийское море и Астрахань пользовалась особым и постоянным вниманием Петра I. “Удобные водные коммуникации — основа выгодной торговли”, — справедливо считал он. Он готов был соединить все европейские реки в единую водную магистраль. И вот, после Азовских походов, в его голове созревает проект соединения Волги с Доном. Он сам измерял и исследовал устья Дона и берега Азовского моря.В своем дневнике шотландец Гордон описывает одну из таких поездок, где царь и его приближенные терпели лишения и тяготы и две ночи ложились на пустой желудок, засыпая в лодке, на якоре.
Несомненно, Петр I знал о попытке турецких правителей прорыть такой канал. Еще в 1563 году султан Солиман Великий решил заложить для этой цели три крепости. Одну — между Иловлей и Камышенкой, другую — у Царицына, третью — на Волге. Но это осталось лишь в замыслах турецкого владыки. Новая попытка прорытия канала была сделана в 1595 году при Селиме II, во время похода турецких и крымских войск на Астрахань, под руководством Касим-паши. 15 тысяч кавалерии и 2 тысячи янычар приступили к рытью канала, но работы шли очень медленно, мешали сильные ветры и рано наступившие холода. Объем земляных работ был колоссальный, и янычары взбунтовались. Они говорили:
— Этот сумасшедший паша хочет уморить нас в бескрайних русских просторах.
Петр полагал, что турки отказались от этой затеи потому, что у них не было умелых европейских специалистов.
В 1696 году специально для Петра был составлен проект сооружений канала между рекой Иловлей (притоком Дона) и Камышенкой (притоком Волги). Петр отправил проект на обсуждение во Французскую академию наук. Ученые мужи Парижа в основном проект одобрили, хотя сейчас трудно судить, насколько они были искренны. В 1697 году на трассе канала уже начались работы. Общее надзирание за этими работами было поручено астраханскому воеводе князю Борису Алексеевичу Голицыну. А вся техническая часть работ была поручена немецкому полковнику Яганю Брекелю, который считался знатоком шлюзного и перекопного дела. Но у этого знатока и его помощника Томаса Байля дела пошли из рук вон плохо. 15 тысяч крестьян, согнанные на земляные работы, в течение года почти ничего не сделали. Не хватало лопат, тачек, подвод. Первый шлюз, сделанный в 1698 году, оказался негодным. Когда закрыли ворота и заполнили шлюз водой, то вода из камеры, размыв все основание, вышла. Брекаль, опасаясь гнева царя, бежал за границу, прихватив с собой и некоторые казенные деньги. Уже из Висмара он направил Петру I письмо, в котором во всем обвинял Голицына, что тот плохо снабжал его нужными материалами и жестоко обращался с ним — неоднократно бил своей тростью и обещал даже повесить.
Среди сподвижников Петра Борис Алексеевич был яркой фигурой. Он был одним из инициаторов провозглашения Петра после смерти Федора Алексеевича. Он сопровождал Петра во время поездок по Белому морю, участвовал в Котуховском походе, был капитаном стольничьей роты, в Азовском походе командовал Низовой конницей, затем он ведает почти всем Поволжским краем. По отзыву современников, он был “ума великого”, любил забавы, хорошо знал латинский язык, водил дружбу с иноземцами. Голицын был искренне предан царю, но не разделял многих его взглядов. Так было дело и с каналом. По мнению Бориса Алексеевича, течение рек назначено высшим промыслом и соединять их каналом — значит противиться воле Божьей. К тому же, побывав несколько раз на строительстве канала и видя, как расточаются казенные деньги, приходил в отчаяние. В данных условиях он считал план царя невыполнимым. По его прикидкам, чтобы построить этот канал за 10 лет, надо ежедневно использовать труд не менее пятидесяти тысяч работных людей. Это была уже сверхзадача. Он делал вывод, что стремление построить этот канал во что бы то ни стало — прихоть царя.
А Петр, узнав о побеге Брекеля, решил подыскать нового шлюзного мастера, и вскоре ему, через посредничество русского посла в Лондоне Головина, порекомендовали англичанина Перри. В 1698 году он был принят на службу и в том же году послан на работы канала. Ситуация практически повторяется. Перри попадает под начальство Голицына. Борис Алексеевич, видя это предприятие обременительным для государства, старался, по возможности, сокращать расходы на строительство канала. Перри забрасывает царя письмами, жалуясь на князя, который не дает ему нужное количество работных людей и подвод. Так продолжалось до 1701 года. Затянувшаяся война со шведами требовала все новых людских ресурсов и денег. Перри получил предписания остановить работы, которые более в XVIII веке не возобновлялись.
Князь Б. А. Голицын
(со старинной гравюры)
Сохранились интересные воспоминания самого Перри: “Я был занят этою работою три лета кряду, испрашивал для нея 30 тыс. человек, но никогда не получал и половины, а в последнем году у меня не было и 10 тыс. рабочих; к тому же я терпел постоянный недостаток в мастерах и материалах. Возвращаясь на зиму с места работ в Москву, я каждый раз представлял самому царю записку, в которой излагал необходимость быть более обеспеченным рабочими и прочими материалами, особенно для постройки шлюзов. Но царь проиграл около этого времени Нарвское сражение, война со шведами продолжалась и поглощала все более людей и денег, так что в конце 1701 года я получил приказание прекратить работу, а самому приехать в Москву с остальными моими помощниками, хотя некоторые шлюзы были тогда почти окончены, а канал наполовину вырыт. Оттуда я был послан в Воронеж на другую работу. Царь отнял от князя Бориса Алексеевича Голицына управление Астраханским царством, в котором устраивалось соединение двух рек, за то, что он формально противился исполнению этой работы и не снабжал меня требуемым количеством рабочих и нужным количеством материала. Князь так был рассержен этой немилостью, что сделался моим непримиримым врагом…”1.
Но Перри не прав. Вряд ли можно считать немилостью назначение Голицына судьей приказа Казанского дворца в Москве.
И все же шлюзное и канальное дело на просторах Российского государства в царствование Петра I приобрело невиданный размах. Успешно был построен Ладожский канал, а затем — целая система Вышневолоцких каналов. Из Волги можно было попасть в С.-Петербург.
По словам замечательного механика А. К. Нартова, Петр I сказал на открытии Ладожского канала: “Невою видели из Европы ходящие суда, а Волгою увидят в С.-Петербурге торгующих азиатцев”2.
Особенно занимали Петра поиски новых путей в Индию, о сказочных богатствах которой он слышал в детстве. Притягательна была Индия для русского человека. Первой светской повестью на Руси была “Александрия” — фантастическое изложение похода Александра Македонского в Индию в 326 — 325 годах до новой эры. Для маленького Петра эта книга была специально проиллюстрирована. Интересно, что на наружном фасаде архиерейских палат в Астраханском кремле имелись изразцы с изображением сцен из “Александрии”.
В 1694 году молодой царь посылает в эту загадочную страну купца Семена Маленького, снабдив его деньгами и товарами. В Астрахани купцу определили в товарищи астраханского посадского человека Ивана Севрина, из астраханцев же подобрали целовальника, толмача, конвой. Астраханский воевода выдал Семену грамоты к правителям Персии и Индии.
Из Астрахани Семен Маленький выехал морем в ноябре 1694 года. На стругах он добрался в Персию, а оттуда с купеческими караванами посетил Дели, Агру и представился Великому Моголу. Распродав товары, путешественники возвращались обратно, но в Персидском заливе были ограблены морскими разбойниками. Семен Маленький умер в Шемахе. Вскоре умер его племянник Аникеев. Затем нашли вечное успокоение в чужой земле и другие участники этого похода. В живых остался только астраханец Иван Севрин. Он и рассказал потом эту печальную историю.
Петр I собирал любые сведения о забытых караванных дорогах, исчезнувших реках, заброшенных городах
Услышав от старшины одного из туркменских колен Ходжи-Нефеса предание, что прежде река Амударья впадала в Каспийское море и несла золотоносный песок, Петр загорелся найти старое русло Амударьи. Формируется экспедиция для этих целей. Во главе экспедиции ставят сына кабардинского князя Александра Черкасского. Хотя точно его родителей никто не знает. В детстве Александр был похищен из отчего дома и продан в рабство. Через приказ Казанского дворца попал к князю Борису Алексеевичу Голицыну, который и воспитал его. Мусульманское имя маленького горца было Давлет Гирей. Но при крещении его нарекли Александром. Титул отца (бека) почему-то стал отчеством. Во всех бумагах его величали Александр Бекович Черкасский. Когда он уже стал офицером, князь Голицын женил его на своей дочери, красавице Марфе Борисовне.
По указанию Петра I Александр был послан за границу, обучался морским наукам. Он выполнял различные поручения царя. Теперь Петр дает ему новое задание — снарядить экспедицию для изучения Каспийского моря. Еще в 1699 году была отправлена небольшая эскадра для обследования западных и южных берегов неспокойного моря. Но начальник этой экспедиции датчанин Шельтруп попал в плен к персиянам и вскоре умер. Через год была отправлена новая экспедиция, о результатах которой нет никаких сведений.
В 1714 году Черкасскому предписывалось ехать в Астрахань, затем вдоль всего восточного берега Каспийского моря. На своем пути ему следовало нанести очертания берега на карту вместе с реками, заливами, островами. В море вышли 20 бригантин и шхоут “Святой Петр”.
Путешествие было тяжелым, потеряли несколько судов, но зато в октябре 1715 года Черкасский радостно доносил царю о том, что указ его выполнил — составил карту “оным местам, где мы были”. Черкасский сделал важное открытие, обнаружил в Балханском заливе пересохшее устье Узбоя-Актам, но считал, что это устье Амударьи. Проводник уверял, что близ большой караванной дороги есть плотина, которая удерживает воду и не дает ей устремиться в Каспий. При личной встрече с Петром Черкасский рассказал о всех перипетиях путешествия и добавил, что туркмены помогут прокопать плотину, если заручиться их поддержкой. Тогда у Петра рождается грандиозный план повернуть старое русло Амударьи в Каспийское море и создать единый водный путь по Волге, Каспию, Амударье, через Среднюю Азию к самым индийским владениям.
В 1716 году Черкасский совершает на кораблях новое путешествие вдоль восточного побережья Каспийского моря и закладывает ряд крепостей. В феврале 1717 года Черкасский вернулся в Астрахань, и тут же началась подготовка к главному этапу экспедиции — сухопутному походу в Хиву. Трогаясь в путь, Черкасский указал, “чтоб с обывателями ласково и без тягостей обходиться”. Ведь в походе участвовали большие воинские силы — более 2 тысяч человек.
Часть экспедиции на верблюдах двигалась сушей. На телегах и арбах везли припасы и товары. В отряде было 200 человек русских, хивинских, бухарских и армянских купцов. Их охраняли эскадрон драгун, яицкие и гребенские казаки.
Сам Александр Черкасский с двумя пехотными ротами и многими мастерами-строителями на судах морем двинулся к Гурьеву. До устья
Волги Александра Бековича сопровождали жена и дети, которых Черкасский очень любил. Они расстались у Ракушечьей россыпи. Кто бы мог подумать, что видятся они в последний раз. И первым погибнет не князь Черкасский, а его семья.
Когда в Гурьеве отряды соединились и приготовились к трудному маршу через Устьюрт на Хиву, прискакал из Астрахани денщик Черкасского Максим. Он привез страшную весть. После проводов у Ракушечьей россыпи барка, на которой возвращались в Астрахань жена Черкасского и его дети, попала в жестокий шторм и перевернулась. Потонули все. Денщик чудом спас лишь маленького князя.
Это известие потрясло Александра Бековича. И все же он нашел в себе силы не откладывать похода. 7 июня 1717 года вышли из Гурьева. Двигались с великими тяготами. Не хватало воды, корма, пало много лошадей. Несколько раз хивинское войско нападало на отряд князя. Князь посылал послов, вразумлял, что русские не хотят войны. Хан заверял, что нападения делали без его ведома, и вновь нападал. Наконец хан послал навстречу русским своих приближенных Кулунбея и Назара Ходжу. Хивинцы клялись на коране, что не будут творить зла. Приглашали Черкасского приехать в хивинский лагерь. Черкасский решил принять приглашение. Припасов оставалось мало. Он взял с собой 50 офицеров и 700 драгунов и казаков. Хану везли дорогие подарки: соболей, сукна, серебряную посуду. Прихватили даже позолоченную карету, запряженную цугом темно-серых лошадей. Хан тоже в долгу не остался — подарил Александру Бековичу кровного скакуна с дорогим седлом.
Шир-Газы угощал гостей в своем шатре, и русские музыканты играли на гобоях и били в барабаны. Хан целовал коран. Казалось бы, положен конец вражде и недоверию. Правда, хан заявил, что в Хиве нет возможности всех разместить. Тогда Черкасский разделил отряд на пять частей.
Позже участник похода астраханский подьячий Михаил Волковоинов расскажет: “И по тому мирному состоянию, и по договорам, и по просьбе хивинского хана, и за умалением у него князя Черкасского провианта отдал имеющихся при своей команде государственных служилых людей для прокормления”3.
Но хивинцы, разделив отряд Черкасского по частям, обезоружили и убили многих солдат и казаков. Александра Бековича и двух его сопровождающих — астраханца офицера-переводчика Михаила Заманова и Кирьяна Экономова — схватили у самого шатра, когда они хотели убедить Шир-Газы не творить зла. Их тут же связали и обезглавили. С убитых сняли кожу, набили сенной трухой, одели в мундиры и поставили в виде стражи у ворот дворца Шир-Газы. Голову Бековича хан послал в дар бухарскому эмиру.
— Видно, ваш хан — людоед, — сказал старик-эмир прискакавшему посланцу, — вези этот дар обратно, так не поступают с гостем и послом.
Узнав о гибели Бековича, Петр I приказал придворным на три дня одеть траурные одежды. Сам он считал потерю Бековича невосполнимой.
Но оставался другой исследователь Каспия — навигатор Федор Иванович Соймонов, который тоже трудился над составлением карты Каспийского моря. Он плавал вдоль берегов бурного моря, начиная с 1715 года, подряд несколько лет. Следствием трудов русских навигаторов и была самая подробная карта древнего моря, представленная в Парижскую академию.
В апреле 1717 года Петр посетил Париж. После осмотра мозаичной мастерской, чулочной и прочих фабрик, кабинетов редкостей и больниц Петр Алексеевич отдал дань и удовольствиям. Вечером вместе с королем смотрел балет “Очаровательная Армида” и комедию “Притворный адвокат”. На другой день он разрешил писать свою персону живописцам Натье и Риго, предварительно вымывшись в бане.
В кафе “Прокоп”, обычном сборище тогдашних литературных и ученых знаменитостей, царю представили ученого Реомюра. Накануне отъезда из Парижа Петр I посетил французский парламент.
Зрительные трубки и взоры публики были обращены на редкого гостя. Депутаты сидели в парадных красных мантиях и беретах, в которых палаты некогда встречали Карла Пятого. После официальных дебатов королевский прокурор, сняв шляпу, сказал с кафедры приветственную пышную речь царю. Затем оратор Мишо поднес Петру I диплом Парижской академии наук за карту Каспийского моря. Публика и члены палаты рукоплескали.
В разговоре с князем Борисом Куракиным царь заметил:
— Это благодаря трудам Бековича и Соймонова мы ныне академики.
1 Журнал Главного управления путей сообщения и публичных зданий. С.-Петербург, 1864, том 42, с. 118 — 119.
2 А. Штылько. Петр Великий и астраханская торговля». Астрахань, 1900, с. 28.
3 Е. А. Княжецкая. “Судьба одной карты». Изд-во “Мысль’, Москва, 1964, с. 58.
Из книги А.С. Маркова «Пётр I и Астрахань» (Астрахань, издательство «Форзац», 1994 г. — 192 с., с. 25-31)