Загадочная мельница
Собрался раз один мужичонка на мельницу. Хотел зерно на муку перемолотить. И было у него три мешка муки. Так вот, запряг он лошадку и поехал. Приехал на мельницу, сказал мельнику, чего хочет, а тот вдруг призадумался. Говорит мужичонка мельнику: — «Не сомневайся, за помол я тебе заплачу. Хочешь — зерном, а хочешь — мукой». А мельник-то засмеялся и отвечает: — «Да не сомневаюсь я. А хочу тебе одну сделку предложить. Надобно мне на три дня уехать по делам. А мельницу оставить не на кого. Так вот, посторожишь три ночи мое добро — ни гроша, ни зернышка с тебя не возьму, а коли домой уйдешь — вся твоя мука моей будет. Согласен?». Согласился мужичонка. Думает, что тут трудного, не работай, не пляши, а сиди себе да мельниково добро сторожи.
Мельник уехал, а мужик сторожем остался. Как затемнело, запер он дверь-то и на мешках улегся. Так-то вроде надежнее. И в сон его сморило. Только стал засыпать мужик, да слышит: топоток легкий раздался, а потом все дробнее да сильнее, словно кто чечетку отбивает. Поднялся мужик, стал вокруг мельницы ходить. А никого там нет, ни души вокруг. Да и топоток прекратился. Успокоился мужик, опять на мешки прилег. Только вздремнул — опять со двора шум раздается. Опять мужик по двору прошелся — нет никого. «Да что за чудеса такие? Никак кто шутки шутить надумал». Вернулся мужик, зашел на мельницу, да и охнул. Видит: сидит посреди мельницы чудо мохнатое да когтистой лапой за ухом скребет и бурчит что-то бессвязное. Испугался мужик, ноги к полу приросли, слова вымолвить не может. А чудище сидело-сидело да вдруг за скудный мужиков ужин принялось. Все до крошки подъело, поднялось с пола, к двери мимо мужика прокосолапило. На пороге остановилось, мужика по плечу похлопало: «К завтремя опять жди! Приду!»—сказало, да и вон вышло. Напоследок еще по-чушачье хрюкнуло.
Мужик долго еще в себя прийти не мог, ногой—рукой не шевельнул. А как очнулся, домой побег, да на пути остановился — вспомнил мельниково условие. Поплелся назад, на мельницу. Сидит, утра ждет, а у самого зуб па зуб не попадает, до того испугался. Так до утра и протресся. Целый день успокоиться не мог, а под вечер подумал: «Может, мне все то причудилось? И не было чудища лохматого».
И опять на мельнице ночевать остался. И опять чудище лохматое в ночь явилось и с петухами ушло, пообещав опять вернуться. Совсем мужик пригорюнился. И страшно ему на мельнице сторожить и муки терять жалко, ведь всего одна ночь осталась.
Завечерело, а мужик опять сидит, дрожит, чудище ждет. Не обмануло лохматое — явилось. Село напротив мужика, ухмыляется. Помолчали они часок—другой, а чудище потом и говорит: — «Мужик, а мужик, ты почему с мельницы домой не убег? Или не страшно тебе?» — «Как ни страшно, да только убеги я — останутся дети малые на зиму без муки. Хорошо ли?».
Задумался чудище лохматое, лапой костистой за ухом почесало, да и говорит: — «Я на этой мельнице не первый век живу, а мельник не первый раз так вот добро наживает. Все, кто не видит меня, прочь бегут, только пятки сверкают. А ты не таков, не о себе, о детях малых подумал. За доброту свою душевную помогу я тебе. Дам я тебе совет один. Как вернется завтра мельник, поспорь с ним, что выудишь из Черного омута серебряного налима. А что дальше будет, — сам увидишь» — сказало так чудище, да и опять ушло. Не успел мужик опомниться, как мельник вернулся, среди ночи проверку устроил. Видит, — не обманул мужик — сидит сторожит. Обидно стало мельнику, что за так добро теряет, да и говорит он: «Это что, дело немудреное — три ночи откараулить. А вот, кабы поймал ты серебряного налима в Черном омуте, то все свое добро бы я тебе отдал, а нет — так ты бы до конца лет своих у меня в работниках ходил». Вспомнил мужик наказ чудище лохматого, и побились они с мельником о велик заклад. Назначил мельник время: к утренней зорьке должен был мужик поймать серебряного налима, не поймает — проиграл.
Пришел мужик к омуту, закинул спасть — нет серебряного налима, второй раз — опять нет. А видит мужик: на глубине на самой водит плавниками большая рыба, серебряной чешуей поблескивает. Да не достать того налима — глубок Черный омут. Пригорюнился мужик. Вдруг его кто-то легонько по плечу хлопнул. Оглянулся мужик: «Мать честная!» — да чуть в омут не свалился. Стоит за ним чудище лохматое. И говорит мужику чудище: «Самому тебе ни в жизнь не поймать серебряного налима. Не простой это налим. Открою я тебе тайну великую. Мельник-то злой колдун, а вся сила его — в этом налиме. Коли поймает кто да изжарит налима на угольях — исчезнет и сила злая, и сам мельник. Да только ни у кого прежде не получалось. Без моей помощи тут не обойтись, а меня-то все боятся. А мне самому бы поймать палима, да не смогу я убить его, висит надо мной мельниково заклятье, ведь я такой же, как ты, человек, только мельником заколдованный. Мы с ним вместе не первый век живем, и все не могу я от чар его освободиться. Вот ты-то мне и поможешь!».
Сказало так чудовище, прыгнуло в воду — через мгновенье выпрыгнуло с серебряным налимом в руках. Взял мужик налима, палкой проткнул, на угольях изжарил. Как только сгорел серебряный налим — ветер сильный поднялся, деревья зашумели, вода в черном омуте замутилась.
А видит мужик — стоит перед ним человек его лет. Не признал он его сначала, а, как тот заговорил, так враз вспомнил, что ему прежде чудище сказывало. Развеялись чары злые, Исчез мельник-колдун.
Вернулись они на мельницу. Стал теперь мужик богатым хозяином. И товарища нового названым братом назвал. Стал тот в мужиковой семье жить да по хозяйству помогать. Душа в душу жили, да и сейчас, поди, живут. Добрые-то люди долго живут!
Источник: «Астраханская сказка» (методические рекомендации по материалам фольклорных экспедиций), авторы: Целовальников И. Ю., Гузенко К. В., г. Астрахань, 1991 г.