Сказка о бедном и богатом братьях
Давно это было. Так давно, что только старые люди помнят. Жила в одном селе Авдотья-вдова. Мужа у нее не было, но было два сына — Алексей и Василий. Похожи были братья друг на друга, как два яблока с одной ветки. И пригожи оба — ни лицом, ни ростом не обижены. В игре ли, в драке всегда друг за друга горой стоят. Обидишь одного — будешь дело иметь с двумя сразу. Отец у них на охоте погиб. Как вернулся со службы, пошел с мужиками на охоту, так и смерть свою там нашел.
А места в тех краях заповедных, дичью богатые, охота добрая, да не всегда удачная. Как пойдут мужики на лесовика так, считай, иного домой на руках несут. Помается, сердечный, ден пять и отмучается. Так братья и остались сиротами. И решили они матери крепкой опорой стать. Во всем ей помогали. Радуется сердце матери.
А время-то шло и шло — выросли братья. Раз зовет их мать и говорит: «Надо бы вам, сынки, остепениться. Я так думаю, что пришла пора вам жениться, свой дом завести, свое хозяйство. Да и мне на старости лет подмога будет в доме большая. Было у меня два сына, хочу и на дочерей посмотреть, а там и внуков перед смертью потятешкать. Но хочу, чтобы вы жен себе по сердцу выбрали».
Задумались братья, три дня сроку попросили, через три дня явились и говорят ей:
— Крепкую задачку ты дала нам, матушка. Но воля материнская — закон для нас. Выслушай нас и благослови.
Первым поклонился матери Василий, поклонился он ей и говорит: — «Я думаю к мельнику сватов послать, сосватаю его единственную дочь Алену. Она девка видная и приданного за ней дают немало. А как помрет старый мельник, так и я хозяином стану. — Да мила ль она тебе, сынок? Жизнь прожить — не поле перейти. Все умеючи нада. Смотри, как бы горя не намыкаться.
— Да ладно, матушка, чего уж там. Стерпится — слюбится.
Помрачнело лицо матери, вокруг глаз морщины легли. Глаза потемнели, как омуты. Но слово поперек не сказала она сыну. Лишь вздохнула, да К Алеше повернулась:
— А ты, Алешенька, кого в дом приведешь, кого мне дочерью назвать прикажешь?
— А я, матушка, за счастьем далеко не ходил. Пошлю сватов к соседу нашему Ивану-пастуху. Сватать буду его младшую дочь Настеньку. Пусть приданного нет за ней — в семье-то она осьмая, да мила она мне и я ей люб. Будет она мне женой хорошей, а тебе дочерью ласковой и помощницей верной.
Разгладились морщины на материнском лице. Засветились глаза ее ясными звездочками, улыбнулась она сыновьям, да и говорит: — «Ну, что ж, сынки! Тянуть не будем, завтра же сватов зашлем, а там и за свадебку». Слово сказано — дело сделано. Заслали сватов, свадьбу три дня играли. Народ в тех краях и работать умел и веселиться умел.
Отшумела свадьба веселая, начались дни обыденные. Алексей с Настенькой в родительском доме живут. Авдотья-вдова на сноху не нахвалится. А Василий к жене перебрался. И как перешел он с родного двора к мельнику во двор, так словно подменили человека — чванливый стал, спесивый, важный, как купец какой. В родительский дом и сам ходить перестал, и жене не велел. Раз один зашел, да с порога же назад повернул, говорит: «Бедностью пахнет». Ох, и горько же матери было, да простила она неразумного сына. Сердце материнское все прощает.
Еще сколько-то лет прошло. Живут братья своими семьями, дети уже свои растут. Так бы и жили, друг друга не касаясь, но беда пришла. Заболела мать у братьев. Да так тяжело, что снадобья ей никакие не помогают. Алексей все хозяйство запустил, все, что мог продать, продал — лишь матушке лекарство найти, которые помогли бы. Но нет лекарства от старости — умерла мать у братьев. А в доме и на гробовину гроша нет.
Отправился Алексей к брату Василию за помощью, а тот его и на порог не пустил, как перед нищим, дверь захлопнул.
Пришел Алексей домой, горько ему за брата. И тут подходит к нему жена его Настенька и говорит: — «Ты не печалься раньше времени, Алешенька, ты сходи в лес, сруби дерево покрепче, да и сам сделай матушке гробовину. Так оно лучше будет».
Послушал Алексей жену, пошел в лес. Долго ли он шел, а думы горькие о брате опять его одолевать стали. Не заметил Алексей, как в незнакомой стороне оказался. Видит он, что за диво! Стоит он на поляне, а посреди поляны сосна растет. Да что за сосна, всем соснам — сосна, сосна—королева. Большая, высокая, раскидистая, макушкой в небо упирается, а зверья да птиц на ней — счету нет. В дуплах белки живут, на ветвях птицы в гнездах, в корнях барсук нору устроил. И у всех потомство свое, все пищат, стрекочут — есть просят. Улыбнулся Алексей, да тут же снова и нахмурился: не до радости ему. Обошел сосну раз, другой и думает: — «Срублю такую — и матери на гробовину хватит я дом подновлю». Размахнулся он, ударил топором по сосне, да словно стон пошел по полянке, а топор отлетел от ствола. Второй раз ударил он но сосне — задрожала сосна, переполошились звери и птицы. В третий раз ударил Алексей но сосне — лишь маленькая зарубка появилась. Тут бы и рубить, да притомился Алексей, присел под дерево отдохнуть и думает: — «Как крепка сосна! Три раза я ее срубить пытался, а она мне отпор дала. Могучее дерево! Ишь, скольким тварям живым приют дала. А срублю я ее, мне польза одному будет, а им — то беда будет. И гнезда порушатся, и детенышей сколько поубивается. Нет, матушка говорила, что лишь злой человек слабого обидеть. Срублю я другое дерево. Вот только отдохну чуток — и за работу».
Лег он под сосной, а топор рядом бросил. Притомился Алексей, да и уснул. Спит он крепко и спится ему, что пришла па эту поляну мать его Авдотья, молодая да веселая. Подошла к нему и но щеке погладила, а потом повернулась и опять в лес ушла. Спит Алексей, ничего не слышит. А из того места, где на сосне зарубка осталась, тоненькой струйкой смола течет. Течет смола, капает да все на топор. Долго ли капала, нет, да перестала.
Проснулся Алексей, смотрит и глазами своим не верит: что за диво! Топор-то золотой стал. Удивился он такому делу да домой стал собираться. Так, задумавшись, до дому и добрался. А сосна-то в след ему долго шумела. Благодарила вроде бы как.
С тех пор хорошо стал Алексей жить. И счастье к нему в дом пришло и удача. А Василия злоба душит. Как так, Алешка из голи бедняцкой с ним сравнился. Не так тут что-то. Положил он гордость свою до поры, до времени в карман, да и к брату в гости пошел — вроде бы как прошлое забыть пришел просить, да обиды старые. А сам-то решил выведать, как это брату такая удача привалила. Алексей — душа нараспашку — все брату рассказал: и то, как с горя в лесу заплутался, и то, что могучую сосну не срубил, и то, как, проснувшись, рядом топор золотой увидел. Молчит Василий, а зависть его душит… Ноги самого уже давно домой тянут. Прибежал он домой, стал с женой советоваться, долго ли они думали, да вот, что порешили продали они все, что имели—и дом, и мельницу, и хозяйство. Топоров, понакупили, и отправился Василий в лес. Отыскал эту поляну, видит — не соврал брат, растет там могучая сосна. И принялся Василий за дело. Всю сосну топорами истыкал, места живого на ней не оставил. Сел и стал ждать — когда топоры золотыми сделаются и каким он богатым тогда будет. Мечтал, мечтал и уснул.
И спится ему сон, что выходит из лесу на поляну мать его Авдотья с сосновой веткой в руке и веткой этой бьет его прямо по лицу. Вскочил Василий видит: нет Авдотьи-солдатки, а сосна осыпается. Вся смола с сосны стекла, сосна высохла, все иглы осыпались, птицы, звери разлетелись, разбежались, одни топоры торчат, да и те не золотые, а смолой облитые. Кинулся Василий к сосне, схватил один топор, а тот ни с места. За ним другой, третий и те намертво в стволе вросли.
Так погибла могучая сосна, но и жадного Василия проучила.
Источник: «Астраханская сказка» (методические рекомендации по материалам фольклорных экспедиций), авторы: Целовальников И. Ю., Гузенко К. В., г. Астрахань, 1991 г.